Люсме, она так любила приходить по ночам и вместе с грустными людьми плакать
Люсме, она такая ранимая, но жестокая
Она так любила менять с белого на чёрное платье
Никто не верил маленькой Люсме, когда она шептала, что за всё будет расплата
Любовь не бесплатная

Ты продаёшь свою искренность на аукционе
Ну, кому она нужна ?
Ты закрыт в себе, словно заброшенные аттракционы
Никто не хочет кататься
Этой зимой тебя согреют лишь кальсоны
Ты как последняя пара обуви в дешёвом "Kari", она не подходит ни к чьим ногам
Быть одиноким - это твой сверхъестественный дар
Твой удар по моему лицу компенсирует и так избитую рожу
Ты счастлив, но бутылка портвейна напомнит, что всё пропитано страхом и ложью
В нашей ложе...
В нашей ложе разлагаются призраки влюбленных трупов,.
На ложке греется Люсме, наблюдаю, как мне с тобой умирать круто
На лоджии герберы и лилии окутал мороз, который в любое время суток является грубым
Твои губы - воплощение эскимо в 40 градусов летом
Последние орехи бельчат в зимнюю стужу
Я безоружен голый в твоих объятиях
На нос опустилась со вкусом клубники мантия
Я думал это твое новое платье, но целлофан, который душил, и мои крики в палате глушили твои стоны на пати
Я Роберт Паттинсон, который действительно стал вампиром
Мы обнимались, как в последний раз, но брызнуло красное и осталась рапира
Люсме своими слезами меня лечила, но после звала на дно, где были потерянные крики
Это сумасшедший текст, но попробуй во всё это вникни
И ты поймёшь, какова плата за твою при жизни погибель
Я твой личный трофей за победу в любви
Потертый и старый, забытый, так возьми и протри, так возьми обними
Я твое, ты мое
В этих строках потухли огни наших зрачков
И Люсме так хотела почему-то, чтоб я ушёл вместе с ней
Она разрезала мои рубашки, портила блокноты со стихами
Пока спал, привязывали мои ноги и руки, и питала чем-то чёрным
Мои глаза сужались, я не понимал, но знал одно: это существо меня морит
И, вот, когда я согласился, он так засмеялась и исчезла, а я один остался лежать в этом доме, в этом дурдоме